Сердце зимы - Страница 119

119

Прежде чем уйти, Туон отдала несколько распоряжений относительно питания и упражнений дамани. Сул’дам знали свое дело, как и остальные двенадцать, сопровождавшие Туон в плавании, иначе их не взяли бы на службу, но она полагала, что, владея дамани, ты обязан проявлять к ним живейший интерес. Туон знала особенности и причуды каждой из них как свои пять пальцев.

Туон переступила порог внешней каюты, и выстроившиеся вдоль стен Стражи Последнего Часа в лакированных доспехах кроваво-красного и темно-зеленого, почти черного, цветов замерли неподвижно. Если можно сказать «замерли» о статуях. Этим мужчинам с суровыми лицами и еще пятистам таких же, как они, вменялось в ответственность оберегать Туон. Все до единого были готовы умереть, защищая ее. Если она погибнет, их тоже ждет смерть. Каждый из Стражей был добровольцем, каждый лично испрашивал позволения охранять ее. Заметив вуаль, капитан Музенге приказал только двум воинам сопровождать Туон на палубу, где по обе стороны двери ее ждали две дюжины огир-Садовников в красно-зеленом. Огир держали перед собой громадные топоры, украшенные черными кистями, а их мрачные глаза даже здесь выискивали возможную опасность. Они не умрут после гибели Туон, но они тоже просили разрешения охранять ее, и она без колебаний вручила бы свою жизнь в эти огромные руки.

Холодный ветер, туго натянув ребристо-полосатые паруса на трех высоких мачтах «Кидрона», гнал корабль в сторону земли – на приближавшемся темном берегу Туон уже различала холмы и мысы. Палубу заполняли одетые в тончайшие шелка мужчины и женщины – все Высокородные, что были на корабле; они не обращали внимания на трепавший их плащи ветер так же, как и на сновавших туда-сюда босых мужчин и женщин из экипажа. Кое-кто из знати даже слишком нарочито не замечал экипаж, как будто те могли бегать по кораблю, через каждые два шага падая на колени и кланяясь им. Приготовившиеся пасть ниц Высокородные, заметив вуаль Туон, отвесили ей вместо этого легкие поклоны, как равные равной. Остроносый Юрил, которого все считали ее секретарем, опустился на одно колено. Разумеется, он и был ее секретарем, но также и ее Дланью, главой ее Взыскующих. Женщина по имени Макура простерлась ниц и поцеловала палубу, но несколько тихих слов Юрила заставили ее вновь подняться на ноги. Она смущенно покраснела, разглаживая плиссированные красные юбки. Тогда, в Танчико, Туон не была уверена, стоит ли брать ее на службу, но женщина умоляла ее униженно, как какая-нибудь да’ковале. Почему-то она до мозга костей ненавидела Айз Седай и, несмотря на уже полученную за весьма ценные сведения награду, надеялась нанести им еще больший ущерб.

Поклонившись Высокородным, Туон поднялась на ют в сопровождении шедших на шаг позади двух Стражей Смертного Часа. Ветер принялся играть с непокорной накидкой, а потом, прижав вуаль к лицу, перебросил ее через голову. Это неважно; главное – сам факт ношения вуали. Ее личный стяг с изображением двух золотых львов, запряженных в древнюю боевую повозку, развевался на корме, под ним шестеро рулевых с трудом управлялись с длинным румпелем. Знамя с Вороном-и-Розами наверняка убрали, как только кто-то из экипажа, первым увидевший ее вуаль, передал известие вышестоящим. Капитан «Кидрона», широкоплечая, закаленная штормами женщина с белыми волосами и невероятно зелеными глазами, склонилась в поклоне, как только туфелька Туон ступила на ют, а затем вновь обратила свое внимание на вверенный ее командованию корабль.

Возле поручней стояла Анат, вся в черных шелках, и ее словно бы нисколько не волновал пронизывающий ветер, хотя Туон не видела на ней ни плаща, ни накидки. Даже будь эта стройная женщина мужчиной, она считалась бы высокой. С красивого, черного, как уголь, лица смотрели большие черные глаза, взгляд которых пронзал словно шило. Соэ’фейя Туон, ее Говорящая Правду, назначенная Императрицей – да живет она вечно! – после смерти Нефери. Что было довольно неожиданно – ведь у Нефери имелась обученная и готовая ее заменить Левая Рука. Но когда Императрица держит речь с Хрустального Трона, слово ее – закон. И хотя своей Соэ’фейя вроде как не должно бояться, Туон немножко побаивалась Анат. Подойдя к ней, Туонухватилась за поручень и вынуждена была разжать руки, чтобы не обломать покрытый лаком ноготь. Подобная примета сулила бы очень большое невезение.

– Итак, – промолвила Анат, и слово это острым гвоздем вонзилось Туон в череп. Высокая женщина хмуро смотрела на девушку сверху вниз и не скрывала презрения в голосе. – Ты прячешь лицо, и теперь ты просто Верховная Леди Туон. Хотя всем по-прежнему известно, кто ты такая на самом деле. И долго ты собираешься продолжать этот фарс? – Полные губы Анат сложились в презрительную усмешку, она коротко взмахнула тонкой рукой. – Я полагала, что избиением дамани то идиотство кончилось. Ты просто глупа, если считаешь, будто из-за подобной мелочи у тебя будет опущенный взор. Что она такого сказала, из-за чего ты рассердилась? Похоже, никто не знает, в чем дело, кроме того, что это какая-то твоя прихоть. Жаль, меня там не было.

Туон усилием воли заставила себя держать руки на поручне неподвижно. Пальцы, казалось, вот-вот задрожат. Она попыталась сохранить на лице маску спокойной серьезности.

– Я буду носить вуаль до тех пор, Анат, пока не увижу знак, который скажет мне, что пора ее снимать, – промолвила Туон, сумев придать голосу бесстрастность. Чистое везение, что никто не подслушал загадочных слов Лидии. Всем было известно, что дамани способна предсказывать будущее, и если бы кто-то из Высокородных услышал сказанное ею, за спиной Туон все уже шептались бы о ее судьбе.

119