Сердце зимы - Страница 23

Тувин почувствовала, как ледяная рука стиснула ее горло. Она постаралась скрыть свое потрясение, но Габрелле смотрела на нее в упор.

– Он сжег его, Тувин. После того, как все прочитал. Кажется, он думает, что сделал нам одолжение.

Рука ослабила свою хватку, и Тувин сумела вздохнуть.

– В моих бумагах был приказ Элайды. – Она откашлялась, чтобы избавиться от хрипоты в голосе. Приказ Элайды гласил – укротить всех обнаруженных здесь мужчин, а затем сразу же повесить, без судебного разбирательства в Тар Валоне, какового требует закон Башни. – Она требовала применения суровых мер, и эти мужчины могли отреагировать сурово, если бы узнали о содержании приказа. – Несмотря на исходящий от плиты жар, Тувин пробрал озноб. Эта одна-единственная бумажка могла дорого обойтись им всем – их могли бы усмирить и повесить. – А зачем ему делать нам одолжение?

– Не знаю, Тувин. Он – не злодей, как, в общем-то, и большинство людей. Может, в этом и все дело. – Габрелле поставила на стол тарелку с хрустящими булочками и еще одну, с белым сыром. – Или же в том, что эти узы гораздо больше сходны с узами Стража, чем мы полагаем. Может, ему не хотелось испытать, что будет, если нас обеих казнят.

В желудке Тувин все перевернулось, но булочку она взяла как ни в чем не бывало.

– Подозреваю, «сурово» – еще мягко сказано, – продолжала Габрелле, ложечкой засыпая чай в заварочный чайник. – Я заметила, как ты дернулась. Разумеется, они пошли на риск, приведя нас сюда. Пятьдесят одна сестра! И пусть на нас наложены узы, но они должны опасаться, что мы отыщем способ обойти их приказы, какую-нибудь щелку, которую они проглядели. Ответ очевиден – если мы погибнем, гневу Башни не будет предела. А раз мы живы и в плену, даже Элайда станет вести себя осмотрительно, – она засмеялась, негромко и весело. – Ну и лицо у тебя, Тувин. По-твоему, я все время только и думала, как бы запустить пальцы в шевелюру Логайна?

Тувин захлопнула рот и отложила нетронутую булочку. Все равно холодная и черствая на ощупь. Пожалуй, это было ошибкой – считать Коричневых оторванными от мира, погруженными в свои книги и исследования и не замечающими больше ничего вокруг.

– Что еще ты видела?

Габрелле, все еще держа ложку в руке, села за стол напротив Тувин и наклонилась к ней.

– Их стена, может, и будет мощной, когда ее закончат, но здесь полно трещин. Есть клика Мазрима Таима, есть сторонники Логайна, хотя я не уверена, отдают ли оба себе в этом отчет. Возможно, существуют и другие группировки, и, конечно, найдутся и такие мужчины, которые ни о чем не ведают. Пятьдесят одна сестра – ужели мы не можем воспользоваться этим обстоятельством, даже и при узах? Второй вопрос – что мы от этого получим?

– Второй вопрос? – переспросила Тувин, но собеседница ее молча ждала ответа. – Если мы сумеем вбить клин в щели и расширить их, – наконец промолвила она, – мы рассеем по миру десять, пятьдесят, а то и сотню банд, каждая опаснее любой виденной нами армии. Чтобы переловить всех, потребуется целая жизнь, и мир может постигнуть нечто вроде нового Разлома, и это тогда, когда грядет Тармон Гай’дон. Именно так, если этот пресловутый ал’Тор и в самом деле Возрожденный Дракон. – Габрелле открыла было рот, но Тувин отмахнулась. Весьма вероятно, он и есть Возрожденный Дракон. Впрочем, в данный момент это вряд ли имеет значение. – Но если мы не... Подавить бунт, собрать всех сестер в Башню, отозвать всех ушедших на покой сестер – и то не знаю, сумеем ли мы все вместе уничтожить это место. Полагаю, при этом погибнет половина Башни. А какой первый вопрос?

Габрелле откинулась на спинку стула, лицо ее вдруг стало усталым.

– Да, решить не просто. И каждый день они приводят еще больше мужчин. Полагаю, пятнадцать–двадцать с того дня, как мы здесь.

– Габрелле, довольно шутки шутить! Что за первый вопрос?

Взгляд Коричневой сестры стал пронзительнее, она окинула Тувин долгим взглядом.

– Скоро первоначальный шок пройдет, – в конце концов произнесла она. – И что потом? Власти, данной тебе Элайдой, больше нет; поход окончен. И первый вопрос: едины ли мы, пятьдесят одна сестра, или вновь превратимся в Коричневых и Красных, Желтых, Зеленых и Серых? И отдельно – бедная Аяко, которая горько жалеет, что Белые настояли на участии в походе сестры от их Айя. Самое высокое положение среди нас занимают Лемай и Десандре, – Габрелле предостерегающе взмахнула ложкой. – Единственный для всех шанс удержать единство – это нам с тобой публично признать главной Десандре. Мы должны так поступить! Во всяком случае, это будет началом. Надеюсь. Если мы сумеем объединиться хотя бы еще с несколькими, начало будет положено.

Тувин глубоко вздохнула и сделала вид, что задумалась, глядя в никуда. Само по себе подчинение сестре, занимающей более высокое положение, не столь неприятно. У всех Айя есть свои тайны, порой они немного интригуют друг против друга, но теперешний открытый раскол в Башне ее ужасал. Кроме того, она узнала, что значит смирение – смирению ее научила госпожа Довиль. Интересно, понравился ли той нищенский труд на ферме при надсмотрщице, которая посуровей ее самой?

– Я смогу пойти на это, – наконец сказала Тувин. – Нам нужен план действий, чтобы убедить Десандре и Лемай. – Отчасти план у нее уже был, правда, придумывала она его не для того, чтобы выносить на чей-то суд – чей бы он ни был. – Ой, Габрелле, вода кипит.

Глупая женщина, вдруг улыбнувшись, встала и заторопилась к плите. Все-таки Коричневые всегда лучше разбирались в манускриптах, чем в людях. Прежде чем Логайн и Таим, а с ними и все прочие, будут уничтожены, они помогут Тувин Газал низвергнуть Элайду.