Сердце зимы - Страница 227

227

Лан, бесшумно спрыгнув с чердака, увидел трупы и приподнял бровь. И все. Его вообще ничего не удивляло.

– Здесь Фейн, – прошептал Ранд. Прозвучавшее имя словно взорвалось в его теле: в боку в тот же миг запульсировали обе раны, та, что постарее, – ледяным диском, вторая – огненной полосой поперек него. – Это он прислал письмо.

Лан мечом указал на люк, но Ранд покачал головой. Он хотел своими руками убить изменников, однако теперь Торвал и Гедвин мертвы – и почти наверняка Кисман тоже. То был его распухший труп, о котором упоминал купец в «Золотом Колесе». И еще Ранд понял, что ему все равно, кто их убил, лишь бы они были мертвы. Если бы какой-то незнакомец прикончил и Дашиву, это тоже не имело значения. Но Фейн – совсем другое дело. Фейн наводнил Двуречье троллоками и нанес Ранду вторую неизлечимую рану. Если Фейн где-то рядом, Ранд не должен дать ему уйти. Он жестом велел Лану действовать, как на чердаке, а сам, обеими руками сжимая меч, встал у двери. Когда Лан распахнул дверь, Ранд ворвался в просторную, освещенную лампами комнату с кроватью под балдахином у дальней стены и с маленьким камином, где потрескивал огонь.

Спасла Ранда только быстрота. Уголком глаза он уловил какое-то движение, что-то рвануло плащ, раздувшийся у него за спиной, и юноша неловко развернулся, отражая размашистые удары кривого кинжала. Каждое движение давалось напряжением воли. Раны в боку уже не просто пульсировали болью; боль терзала его, плоть наперебой рвали когтями раскаленное железо и вечный лед. Льюс Тэрин взвыл. Но Ранд мог думать только о всепоглощающей боли.

– Сказал же тебе, он мой! – вскричал костлявый человечек, отпрыгивая в сторону от меча Ранда. С искаженным от ярости лицом, с большим носом и торчащими ушами, он казался страшилищем, которыми пугают детей, но в глазах его горела жажда убийства. Оскалив в рычании зубы, он походил на взбесившегося хорька, одолеваемого смертельной яростью. На бешеного хорька, готового наброситься даже на леопарда. А с этим кинжалом в руках он мог убить сколько угодно леопардов. – Мой! – завопил Фейн, вновь отскакивая, когда в комнату ворвался Лан. – Убей того, уродливого!

Лишь когда Лан развернулся к нему спиной, Ранд понял, что в комнате есть еще кто-то, кроме Фейна, – высокий бледнолицый мужчина, чуть ли не с готовностью скрестил свой клинок с мечом Стража. Лицо Торама Райатина было изможденным, но в танце мечей он двигался плавно, с ловкостью мастера клинка, каковым и был. Лан встретил его атаку с равной грациозностью, мгновенно войдя в ритм танца стали и смерти.

Увидев здесь, в Фар Мэддинге, да еще в поношенной одежде, человека, который претендовал на королевский трон Кайриэна, Ранд поразился, но не отвел взгляда Фейна, и меч его был направлен в сторону бывшего торговца. Приспешника Темного, и даже хуже, как когда-то давно его охарактеризовала Морейн. Слепящая боль заставляла Ранда спотыкаться, но он все равно наступал на Фейна, не обращая внимания на топот ног и звон стали у себя за спиной, точно так же не вслушиваясь в стоны Льюса Тэрина. Фейн скакал и метался, пытаясь подобраться ближе, чтобы пустить в ход кинжал, которым нанес когда-то Ранду неисцелимую рану, и то и дело приглушенно сыпал ругательствами, когда клинок Ранда вынуждал его отступить. Неожиданно Фейн повернулся и побежал куда-то в глубь дома.

Едва Фейн выскочил из комнаты, страдания Ранда уменьшились до слабой боли, но двинулся он следом за тщедушным человечком тем не менее осторожно. И уже в дверях заметил, что Фейн вовсе не собирается прятаться. Он поджидал Ранда у ведущей вниз лестницы, сжимая в руке кривой кинжал. В головке рукояти кинжала, отражая свет ламп, стоявших на столах в лишенной окон комнате, мерцал крупный рубин. Стоило Ранду ступить за порог, как огонь и лед принялись терзать его тело с новой яростью, и он почувствовал, что сердце едва не разрывается в клочья. Он мог держаться прямо только ценой огромного усилия, на одной железной воле. Сделать шаг вперед казалось и вовсе невозможным, но Ранд сделал его, а потом и еще один.

– Я хочу, чтобы он знал, кто его убил, – брюзгливо заскулил Фейн. Он злобно глядел на Ранда, но разговаривал, казалось, сам с собой. – Я хочу, чтобы он знал! Но если он умрет, то перестанет досаждать мне в снах. Да. Тогда он перестанет в них являться, – и с улыбкой Фейн поднял вторую, свободную руку.

По лестнице поднялись Торвал и Гедвин, неся переброшенные через руку плащи.

– Я говорю, что мы и близко не подойдем к нему, пока я не буду знать, где остальные, – ворчал Гедвин. – М’Хаель убьет нас, если...

Не думая, Ранд повернул запястья в «Рассечении Ветра», а потом сразу же провел «Раскрытие Веера».

Иллюзия вернувшихся к жизни мертвецов исчезла, и Фейн с воплем отскочил назад, по лицу его побежала кровь. Вдруг он склонил голову, как будто к чему-то прислушиваясь, и через миг, обрушив на Ранда вопль бессловесной ярости и злобы, сбежал вниз по лестнице.

Гадая, что на него нашло, Ранд шагнул было следом, но тут Лан поймал юношу за локоть.

– Овечий пастух, на улице перед домом полным-полно Стражи. – На куртке Лана, слева на боку, темнело влажное пятно, но меч его был в ножнах, что ясно говорило о том, кто оказался более искусным в том танце. – Если уходим, самое время выбираться на крышу.

– В этом городе человеку с мечом даже по переулку не пройти, – проворчал Ранд, пряча оружие в ножны. Лан не засмеялся, впрочем, он вообще смеялся редко, разве только с Найнив. Внизу под лестницей поднялся шум, послышались крики. Возможно, Уличная Стража схватит Фейна. Воможно, его повесят, найдя наверху трупы. Малая кара за все его злодейства, но придется смириться. Не в первый раз Ранду приходилось поступать вопреки своим желаниям.

227