Сердце зимы - Страница 191

191

К выбору костюма Илэйн подошла серьезно, как к выбору доспехов. Плащ был подбит для тепла мехом куницы, ткань шерстяная, темно-зеленого цвета, мягкая, но плотная; дорожное платье сшито из зеленого шелка без всяких вышивок. Даже перчатки для верховой езды, плотно облегавшие руки, были из простой темно-зеленой кожи. Если не обнажены мечи, то именно в таких латах Айз Седай противостоят правителям. Единственное заметное украшение – маленькая янтарная брошь в форме черепашки, и коли кто-то сочтет его странным, пусть остается при своем мнении. Армия из Пограничных Земель не могла быть ловушкой, приготовленной для Илэйн ее противниками в борьбе за трон, или даже Элайдой, но те десять сестер – если не больше – могли оказаться клевретами Элайды. Илэйн же не допустит, чтобы ее, спеленав по рукам и ногам, отвезли в Белую Башню.

– Илэйн, мы еще можем повернуть без ущерба для тох. – Авиенда хмурилась. Она по-прежнему была в своей айильской одежде с единственным серебряным ожерельем и массивным браслетом из драгоценной поделочной кости. Ее коренастый гнедой ростом уступал на ладонь Сердцееду и Стреле, худой серой лошади Бергитте, и был довольно послушен, правда, айилка держалась в седле уже лучше, чем прежде. Из-под задравшихся выше колен при посадке в седло юбок виднелись ноги в темных чулках, и Авиенде как будто и в самом деле не было холодно, она только обмотала голову шалью. В отличие от Бергитте она так и не отказалась от попыток отговорить Илэйн. – Неожиданность, конечно, вещь хорошая, но они выказали бы тебе больше уважения, если бы встретили на полпути.

– Не могу же я бросить Мерилилль, – терпеливо отвечала Илэйн. Усталости она, может, и не чувствовала, но и бодрости особой не ощущала, и потому была не в настроении толочь воду в ступе. Однако огрызаться на зануду Авиенду ей тоже не хотелось. – Нельзя же выставить ее дурой – будет она стоять с письмом, объявляющим, что я еду, а меня нет и нет. Да и я себя буду чувствовать дурой!

– Лучше чувствовать себя дурой, чем быть ею, – проворчала Бергитте не слишком громко.

Ее темный плащ спускался на круп коня, а замысловато заплетенная коса свисала из-под капюшона почти до талии. Этот надвинутый капюшон, обрамлявший лицо, был единственной ее уступкой холоду и порывистому ветру, который срывал порой с сугробов хлопья свежевыпавшего снега. Крышка седельного чехла для лука, предохранявшего тетиву от влаги, была откинута, чтобы в любой момент без задержки достать лук. Предложение взять меч было отметено ею с таким же негодованием, с каким ответила бы на него Авиенда. Бергитте умело обращалась с луком, но заявила, что, вытаскивая меч, может себя поранить. Ее излюбленная короткая зеленая куртка в другое время года сливалась бы с лесной чащей, и, как ни удивительно, широкие штаны были сегодня того же цвета. Сейчас она была Стражем, а не Капитан-Генералом Гвардии Королевы, однако не столь радовалась сему званию, как можно было ожидать. Узы говорили об испытываемых ею разочаровании и настороженности.

Илэйн вздохнула; дыхание поплыло туманным облачком.

– Вы обе знаете, чего я надеюсь здесь добиться. Знали, когда я еще только решила. Так почему же вдруг решили обращаться со мной, как со стеклянной?

Парочка переглянулась между собой, каждая ждала, что первой заговорит другая, потом обе молча устремили взоры вперед, и внезапно до Илэйн дошло.

– Когда у меня родится ребенок, – сухо сказала она, – обе можете стать ей кормилицами. – Если ребенок будет девочкой. Может, Мин и проговорилась об этом, но ее слова затерялись у Авиенды и Бергитте в затуманенных вином воспоминаниях той ночи. Лучше, чтобы первым был мальчик, тогда он начнет свое обучение раньше, чем у него появится сестра. Однако дочь обеспечит преемственность престола, тогда как один-единственный сын будет оттеснен в сторону, и, сколько бы ей ни хотелось иметь детей, неизвестно, будет ли у нее еще один ребенок. Да ниспошлет Свет, чтобы у нее были еще дети от Ранда, но нужно быть практичной и реалистичной. – Мне самой кормилица не понадобилась.

От смущения загорелые щеки Авиенды потемнели еще больше. Выражение лица Бергитте не изменилось, однако по узам Стража тоже просочилось смущение.

Они ехали неторопливо, следуя по оставленным Мерилилль следам, около двух часов, и Илэйн стала подумывать, что ближайший лагерь должен быть совсем недалеко, когда Бергитте вдруг указала вперед и произнесла: «Шайнарцы». Потом проверила лук в футляре, и настороженность затмила и разочарование, и все прочие ее чувства. Авиенда коснулась поясного ножа, словно проверяя, на месте ли он.

Замершие в ожидании под деревьями чуть в стороне от следов Мерилилль люди и лошади были так неподвижны, что Илэйн принимала их за некие природные образования, вроде скал, пока не разглядела чудные гребни на шлемах. Лошади без брони, как это часто бывает в шайнарской тяжелой кавалерии, однако сами всадники – в кольчужно-пластинчатых доспехах, над плечами торчат длинные рукояти мечей, с седел и с поясов свисают мечи и булавы. Темные глаза смотрели на приближавшихся всадников, не мигая. Одна из лошадей взмахнула хвостом, и как будто тем самым привела всех в движение.

Когда подъехавшие ближе женщины натянули поводья, останавливая лошадей, с ними заговорил хриплым голосом остролицый мужчина с гребнем на шлеме, похожим на крылья:

– Король Изар посылает свои заверения в вашей безопасности, Илэйн Седай, а я присовокуплю к ним свои. Я – Кайен Йоката, лорд Фал Эйсена, и да покинет меня Мир и да поглотит мою душу Запустение, если в нашем лагере с вами или с кем-то из ваших спутников случится плохое.

191