Сердце зимы - Страница 162

162

Вдруг Ранд сообразил, что слышит уже только собственные шаги, и замер как вкопанный. Тишина. С того места, где он стоял, были видны три переулочка поуже. Затаив дыхание, Ранд напряженно вслушивался. Тишина. Он уже собирался повернуть обратно, как вдруг услышал слабый стук в ближайшем проулке – словно кто-то, проходя, случайно задел камешек, и тот ударился о каменную стену. Самое лучшее – убить Рочайда и покончить с этим.

Ранд свернул за угол в переулок и увидел поджидавшего его Рочайда.

Плащ мурандийца был отброшен за спину, обе его руки лежали на мече. Рукоять была крест-накрест обвязана шнурами – залог мира Фар Мэддинга, – и ножны тоже оплетала сеть тонких шнуров. На лице Рочайда играла легкая, понимающая улыбка.

– Тебя, как голубя, легко поймать на наживку, – сказал он, медленно вытягивая меч. Шнуры были заранее разрезаны, а затем скреплены и на первый взгляд казались целыми. – Беги, если хочешь.

Ранд не побежал. Он сделал шаг вперед, левой ладонью ударив по головке рукояти меча Рочайда и удержав обнаженный наполовину клинок в ножнах. Глаза Рочайда расширились от удивления, однако он не понял, что зря торжествовал, – промедление его уже убило. Рочайд шагнул назад, стараясь освободить себе место и выхватить меч, но Ранд плавно двинулся за ним следом, не отпуская меча, и с разворотом от бедра нанес мощный удар правой рукой Рочайду в горло. Под согнутыми фалангами пальцев громко хрустнула гортань, и у предателя пропала всякая мысль убивать. Неуверенно попятившись, выпученными глазами глядя мимо Ранда, он обеими руками схватился за горло и отчаянно пытался втянуть воздух через перебитую трахею.

Ранд уже отвел руку для убийственного удара, под грудину, когда позади послышался шорох, и внезапно насмешка Рочайда приобрела новый смысл. Сделав ему подножку, Ранд повалился на землю поверх него. Раздалось звяканье металла, с размаху врезавшегося в каменную стену, кто-то выругался. Падая, Ранд ухватился за меч Рочайда и, вытаскивая клинок из ножен, перекатился через плечо. Рочайд пронзительно вскрикнул, крик его оборвался бульканьем, а Ранд вскочил на ноги и, пригнувшись, развернулся ко входу в проулок.

На Рочайда изумленно смотрел Райфар Кисман, меч, которым он собирался проткнуть Ранда, торчал из груди Рочайда. На губах мурандийца пузырилась кровавая пена, он упирался пятками в землю и в кровь резал руки, хватаясь за отточенную сталь, словно бы мог вытолкнуть ее из себя. Среднего роста, бледный для тайренца, Кисман носил такую же неприметную одежду, что и Ранд, не считая, правда, перевязи для меча. Пряча оружие под плащом, он мог пройти в Фар Мэддинге незамеченным.

Его замешательство длилось всего одно мгновение. Едва Ранд вскочил, сжимая меч обеими руками, Кисман выдернул свой клинок и больше не глядел на бившегося в агонии соучастника. Он смотрел на Ранда, нервно перехватывая длинную рукоять меча. Не было сомнений, что он из тех, кто возгордился своим владением Силой в качестве оружия и совершенно забросил упражнения с мечом. Ранд же тренировался регулярно. Рочайд дернулся в последний раз и затих, уставившись в небо.

– Пора умереть, – негромко произнес Ранд, но как только он шагнул вперед, где-то позади тайренца затарахтела трещотка, ей монотонным стуком откликнулась другая. Уличная Стража.

– Они схватят нас обоих, – нервно прошептал Кисман. – Если они застанут нас возле трупа, то повесят обоих! Ты же знаешь, что повесят!

Он был прав, по крайней мере отчасти. Если их здесь обнаружит Стража, обоих бросят в тюрьму под Чертогом Советниц. Затрещали еще трещотки, поближе. Должно быть, стражники заметили, как трое мужчин один за другим нырнули в один и тот же проулок. Возможно, они даже видели у Кисмана меч. Ранд неохотно кивнул.

Тайренец с опаской попятился и, увидев, что Ранд не идет за ним, сунул меч в ножны и бросился бежать во всю прыть. Только плащ развевался за спиной.

Ранд швырнул одолженный меч на тело Рочайда и побежал в другую сторону. Оттуда трещоток пока еще не слышалось. Если повезет, он выберется на улицы и смешается с толпой раньше, чем его заметят. И не петли он боялся. Стоит сорвать перчатки и продемонстрировать Драконов на предплечьях, его вряд ли повесят, Ранд был в этом уверен. Но Советницы провозгласили, что признают тот странный декрет, изданный Элайдой. Если Ранд окажется в тюремной камере, он проторчит там, пока за ним не пришлет Белая Башня. Поэтому он и бежал со всех ног.

Слившись с толпой на улице, Кисман облегченно вздохнул, увидев, что три солдата Уличной Стражи вбежали в тот самый переулок, откуда он только что выскочил. Запахнув плащ поплотнее, чтобы спрятать меч в ножнах, он двинулся с общим потоком, не быстрее и не медленнее прочих, не делая ничего, что привлекло бы внимание стражи. Вот двое стражников прошли мимо, неся на плечах шест, к которому был приторочен большой мешок, откуда торчала голова связанного по рукам и ногам пленника. Взгляд его дико метался по сторонам. Кисман содрогнулся. Чтоб сгореть его глазам, на этом месте мог быть и он! Он сам!

Он свалял дурака, позволив Рочайду втравить его в опасное дело и уговорить явиться сюда первыми. Предполагалось, что все будут ждать, пока не прибудет последний, а затем незаметно проскользнут в город. Рочайд же горел желанием урвать себе всю славу, убив ал’Тора; мурандиец просто спятил от желания доказать себе, будто он лучше ал’Тора. А теперь он мертв и едва не утянул за собой Райфара Кисмана, отчего Кисман пришел в неистовство. Больше славы он жаждал могущества и власти. Например, править Тиром из Твердыни. Или чего-то большего. Ему хотелось жить вечно. И это ему было обещано; власть и вечная жизнь – вот что ему причитается. Отчасти гнев его был вызван неуверенностью в том, что от них требуется убить ал’Тора. Великому Повелителю ведомо, как Кисману этого хочется – он только тогда заснет крепко, когда ал’Тор будет мертв и похоронен! – однако...

162