Сердце зимы - Страница 130

130

Мэт с проклятием подхватил выпавший дорожный посох и неловко метнул его, как копье, в сторону врага. Целя в ноги, в надежде выгадать время, если тот вдруг споткнется. Но будто бескостная тварь, как вода, перетекла вбок, уклоняясь от брошенного посоха, скользя сапогами по грязи, а потом бросилась к Мэту. Однако этой задержки хватило. Метнув во врага посох, Мэт тут же нашарил под рубашкой медальон в виде лисьей головы. Оборвав кожаный шнурок, он выхватил медальон из-за пазухи. Голам кинулся на Мэта, и тот отчаянно взмахнул медальоном. Серебро, холодившее кожу на груди Мэта, мазнуло протянутую руку голама, послышалось шипение, будто жарили бекон, и пахнуло горелым мясом. Стремительная, как ртуть, рычащая тварь пыталась уклониться от вертевшегося перед нею медальона и дотянуться до Мэта. Если только схватит, считай, Мэт мертв. На этот раз голам не стремился поиграть с ним, как то было в Рахаде. Продолжая размахивать медальоном на шнурке, Мэт угодил лисьей головой по другой руке, попал вскользь по лицу, и каждый раз слышалось шипение и пахло горелым, словно бил он раскаленным железом. Оскалив зубы, голам попятился и пригнулся, растопырив пальцы, готовый прыгнуть при малейшей слабине.

Мэт, быстро вращая медальоном, неуклюже поднялся на ноги, напряженно следя за чудовищем, столь похожим на человека. Он желает твоей смерти так же сильно, как хочет заполучить ее, с улыбкой сказала ему в Рахаде эта тварь. Сейчас она не болтала и не улыбалась. Мэт не знал, «она» это или «он», но видел все ясно, как сквозь прозрачное стекло. Вот он, едва стоящий на ногах. Голень и бедро горят огнем, болят ребра. Не говоря уж о плече, на которое спрыгнул этот гад. Нужно выбраться обратно на улицу, к людям. Может быть, толпы народу отпугнут тварь. Надежды мало, но иного выхода Мэт не видел. До улицы недалеко. Он слышал гомон голосов, нисколько не ослабленный расстоянием.

Мэт сделал осторожный шаг назад. Нога вновь скользнула на чем-то вонючем, и Мэта кинуло к стене таверны. Лишь судорожное размахивание серебряной лисьей головой заставило голама отступить. Голоса на улице были так дразняще близки. Но с тем же успехом они могли звучать и в Барсине. Барсин давным-давно мертв, и Мэт скоро тоже будет мертв.

– Он там, в переулке! – выкрикнул какой-то человек. – За ним! Быстрее! А то уйдет!

Мэт не отрывал взора от голама. Тварь кинула несколько взглядов в сторону улицы за спиной Мэта и заколебалась.

– Мне не велено попадаться на глаза. Меня видят лишь те, кем я снимаю жатву, – бросила она Мэту, – так что ты проживешь подольше. Чуть-чуть дольше.

Круто развернувшись, голам бросился бежать по переулку, оскальзываясь на мерзлой грязи, однако за таверну он свернул тем же быстрым текучим движением.

Мэт побежал за ним. Он не мог сказать почему. Но тварь пыталась его убить и попытается вновь, и Мэт разъярился не на шутку. Значит, она собирается убить его, когда ей угодно, да? Если медальон мог ранить эту гадину, возможно, он способен ее и уничтожить.

Добравшись до угла таверны, Мэт увидел голама в тот самый миг, как тот оглянулся и увидел его. И снова тварь на миг замешкалась. Задняя дверь таверны была приоткрыта, оттуда доносился шум пьяного веселья. В стене здания напротив таверны виднелась щель от выпавшего кирпича, и тварь сунула туда руки. Мэт одеревенел. Вряд ли голаму нужно оружие, но если он там что-то спрятал... Окажись у него в руках хоть какое-то оружие, и Мэту не выстоять. Голам засунул руки в щель до самого плеча, затем туда же отправилась и голова. У Мэта отвисла челюсть. В дыру проскользнула грудь голама, мелькнули ноги, и он исчез. В щели размером, может, с две ладони Мэта.

– Никогда не видел ничего подобного, – сказал кто-то тихо рядом с Мэтом, и тот вздрогнул, поняв, что уже не один. Говоривший оказался сутулым беловолосым стариком с большим крючковатым носом, торчавшим посреди печального лица. За спиной незнакомца висел узелок. И он прятал в ножны под курткой очень длинный кинжал.

– Я видел, – глухо сказал Мэт. – В Шадар Логоте.

Иногда обрывки его собственных воспоминаний, которые Мэт считал утраченными, всплывали из ниоткуда, и одно из них только что, когда он смотрел на исчезавшего в стене голама, выскочило на поверхность. Но было это воспоминание из тех, которым лучше бы так и оставаться в забвении.

– Из побывавших там мало кто уцелел, – заметил старик, рассматривая Мэта. Его морщинистое лицо почему-то казалось знакомым, но Мэт никак не мог его признать. – Что же привело вас в Шадар Логот?

– Где ваши друзья? – сказал Мэт. – Люди, которым вы кричали?

В переулке, кроме них двоих, никого не было. Гомон на улице не ослабевал, и никого, как видно, не взволновали крики, что кто-то уйдет, если не поторопиться.

Старик пожал плечами.

– Не уверен, что кто-нибудь вообще слышал мой крик. Они и друг друга-то не слышат. Но я подумал, что крик отпугнет этого приятеля. Однако, глядя на это... – Махнув рукой в сторону щели в стене, он невесело рассмеялся, показав редкие зубы. – Пожалуй, у нас с вами везение, как у самого Темного.

Мэт поморщился. Он слышал о себе такие слова слишком часто, и они ему не нравились. Главным образом потому, что он не был уверен – а вдруг это правда.

– Может, и так, – пробормотал он. – Простите меня. Наверное, нужно представиться человеку, который спас твою шкуру. Я – Мэт Коутон. Вы недавно в Эбу Дар? – Притороченный на спине узелок придавал незнакомцу вид странника. – Вам будет непросто найти ночлег.

Мэт осторожно пожал протянутую узловатую руку. Пальцы были шишковатыми, как будто все кости одновременно сломали когда-то, и они плохо срослись. Тем не менее пожатие старика оказалось сильным и уверенным.

130